Эммануэль - Страница 58

Их губы полуоткрыты. Кто удовлетворен сильнее, он или она?

– Теперь будьте женщиной, – говорит он. Она не согласна; ей хочется быть для него мужчиной, так же, как она была женщиной для других женщин. Она объясняет ему это, спрашивает, почему бы ему не полюбить ее как мальчика.

– Не надо предлагать мне то, что я могу получить у других, – холодно возражает Марио.

И Эммануэль уступает, блузка снова снята, и Эммануэль улыбается своей сияющей наготе. Ее руки привычно скользят по своему телу, находят грудь, поднимают ее, потом пощипывают соски, и те тотчас же выставляют свои рожки, но руки неожиданно отпускают их, пробегают вдоль всего тела, опускаются к бедрам, медленно поглаживают их, словно успокаивая, и снова бегут вверх к подмышкам, на обратном пути оттуда снова встречают грудь и вознаграждают ее за долгое ожидание, как бы говоря: «Спасибо, что ты так терпеливо дожидалась нашего возвращения».

Ее губы трепещут в поисках других губ, грудь поднимается навстречу другой груди, тело стремится прижаться к другому телу. Но нет здесь другого тела, кроме ее собственного. И вот руки Эммануэль спускаются ниже, и как бы случайно пальцы ее находят крохотную точку, узкую щель в нежной розовой плоти, раздвигают ее, и начинается пошлепывание, подергивание, почти незаметное царапанье ногтями. Глаза ее закрыты, ягодицы напряжены, ноги раскинуты, и в сумерках она выглядит причудливым живым распятием.

Она ошеломлена собственными ласками, слезы появляются на ее ресницах, с губ срываются стоны; она плачет от собственной радости, не стесняется своих слез и в этом сладостном унижении черпает новые силы. Напрасно она старается продлить это дивное время ожидания, помиловать себя, не дать себе погрузиться без остатка, потерять то, что она сейчас испытывает. Нет, она не может, она не останавливается, она продолжает двигаться к тому рубежу, который – она знает последний, который она никогда не сможет перейти, никогда…

Кисти ее рук выгибаются наподобие раковины моллюска, словно прикрывая от нескромного взгляда тайные прелести и в то же время сдерживая рвущуюся оттуда ярость; будто потоки наслаждения хлещут через Эммануэль, словно распались земля и небо, и она сама брошена на грудь наблюдающего за ней создания, как огромная белая птица.

Пальцы Марио сплелись с руками Эммануэль, и она не может понять, кто дарит ей эти восторги, – он или она сама.

Но вот он осторожно высвободился и положил женщину на шелковую обивку кресла. Она уткнулась лицом в шелк, черная грива разметалась по обнаженным плечам, спина все еще конвульсивно вздрагивает.

– Сегодня, – сказал Марио, – я пришел как королевский посланец. Теперь самое время выполнить мою миссию.

Голос его зазвучал торжественно:

– Его Королевское Высочество принц Рме Сена Ормеасена будет счастлив видеть вас на приеме, который он дает послезавтра в своем дворце Малигат. Мне доставит большое удовольствие сопровождать вас туда.

– А я знаю этого принца? – вяло поинтересовалась Эммануэль, все еще не справившаяся с дрожью.

– Он не был еще представлен вам и потому не мог взять на себя смелость передать вам приглашение лично. Во всяком случае, я ответил ему, что постараюсь убедить вас принять приглашение.

– А Жан…

– Ваш супруг? О нем ничего не сказано, мне кажется, его не ждут…

– Но тогда…

Однако Марио не дал ей закончить:

– Дорогая, я должен объяснить вам, какой случай представляется в связи с этим приглашением. Там будет изысканная кухня, великолепный погреб, музыка и танцы. Но самое главное – там вам предоставится возможность осчастливить своим телом любого из присутствующих, разумеется любого из тех, кого вы найдете достойным этой чести. И ваши достоинства помогут вам в приобретении дальнейших знаний, в совершенствовании ваших способностей. Я не сомневаюсь, что тамошние гости смогут дать вырасти вашему прирожденному дару.

– Понимаю, вы хотите повести меня на оргию.

– Фу, милая, что за слово – «оргия»! Я бы назвал это праздником плоти. К тому же вы увидите, что если вам не захочется испытывать все это, никто силой не вовлечет вас ни во что. Чтобы не оскорбить чьих-нибудь взглядов, наш хозяин предоставил право выбора только гостьям, а не гостям.

Эммануэль размышляла совсем недолго:

– И после такой ночи я, вероятно, стану гораздо ближе к вашему идеалу?

И прежде чем Марио успел ответить, она закончила:

– Ладно, я готова попробовать.

Но какое-то беспокойство все-таки не покидало ее:

– А что же я должна сказать Жану?

– Мне кажется, вы не спрашивали его разрешения до этого.

– Но он не позволит мне сбежать на всю ночь, даже не поинтересовавшись, куда я пошла и чем буду заниматься…

– Ну, так рано или поздно он это узнает.

– И что тогда?

– Тогда вы сможете узнать, обманывались вы или нет…

– Обманывалась в чем?

– В его любви к вам.

– Но я никогда не сомневалась в этом.

– Любовь, как мне уже приходилось объяснять вам…

Эммануэль вспоминает те положения, которые развивал перед ней Марио в своем нависшем над черной водой доме. Но она все еще не знает, должна ли она верить в их полную истинность.

– Испытайте себя! – предлагает Марио. – Сделайте опыт.

– И если я увижу, что Жан любит меня не так, как вы думаете?

– Тогда у вас все потеряно, возможности духа и любви.

– Я люблю Жана, – размышляет она вслух. – И не хочу ни терять его, ни быть потерянной.

– Так вам кажется спокойней уклониться от решения?

– Но я не хочу только Жана и себя, – призналась она. – Мне хочется чего-то большего.